Скульптор
Александр: Худышка. Сначала я снял с нее юбочку, потом блузочку, колготки, лифчик и трусики. И вот передо мной голая бельевая веревка!
Никольский: Дурак! Щаз как тресну! Что ты вообще понимаешь в женщинах?
Александр: Как всегда – ничего! Но знаю только, что женщина должна уметь делать 70 вещей.
Никольский: Каких же?
Александр: Мыть посуду и еще 69.
Никольский смеется: Ты в своем репертуаре.
Александр: Одевайся, одевайся, нас уже все заждались.
Выходит Ольга. Она уже переоделась.
Оля: Я не долго? Давайте знакомиться. Я Оля. А вы, видимо, Александр? Володя о вас мне очень много рассказывал.
Никольский уходит переодеваться.
Александр: Весьма польщен. О вас я тоже много слышал. И знаете, у меня созрел вопрос.
Оля, убирая постель: Ну же…
Александр: Вы верите в любовь с первого взгляда?
Оля: Даже не знаю…
Александр: То-то и оно. С первого взгляда иногда трудно оценить, кто сколько зарабатывает.
Оля: Вы о чем?
Выходит переодетый Никольский, увлекая Ольгу за собой: Все, я готов! Поехали!
Александр, бросая Никольскому ключи от машины: Идите вперед, голубки, я закрою дверь.
Ольга и Владимир выходят. Александр достает из сумки кружевную женскую сорочку, запихивает ее под плед на кушетке, мнет покрывало, бросает на пол парочку презервативов….
Александр: Фирма «Дюрекс» предупреждает…
Сцена 12.
Тома входит в мастерскую. Начинает делать уборку: расставлят все по своим местам… и видит кружевную женскую шелковую ночную сорочку. На полу презервативы. Нет никаких сомнений: муж ей изменяет.
Тамара то ли смеется, то ли плачет от бессилья, сидя на полу. Тамара рвет сорочку.
В мастерскую входит Лена.
Лена: Мама, ты плачешь? Чья эта ночнушка?
Тамара, вытирая слезы: Моя я нечаянно порвала ее вот и плачу.
Лена голосом взрослой женщины: Та-а-ак. Понятно. И поэтому надо, как дура, сидеть на полу, блин?
Тамара: Как ты с матерью разговариваешь?
Лена: Пошли домой! Или ты хочешь, чтобы он завалился сюда с этой… ночнушкой, блин, а ты сидела бы вся в соплях.
Тамара: Лена!
Лена: Я уже семнадцать лет Лена. И кое-что знаю о жизни. (пинает ногами презервативы под кушетку, уводит мать. Тамара забирает с собой сорочку).
Сцена 13.
Раскрасневшиеся и веселые Ольга и Никольский возвращаются с пикника. В руках Ольги начатая бутылка красного вина. У Никольского лукошко с продуктами. Они обнимаются, смеются.
Никольский: Оля, сейчас сюда придет кинорежиссер Орловский.
Оля: Кинорежиссер? «Парус молчания», «Апельсиновая ночь», «Наездница»?
Никольский: Он самый. Я просил его посмотреть на тебя, посмотреть с профессиональной точки зрения. Как на актрису кино.
Оля: Прямо сейчас? Но я не готова. А что я должна делать?
Никольский: Ничего. Просто поговорим. Вот и он.
Входит Орловский – Мефисто под громкую музыку из какого-то голивудского фильма, у него кошачьи повадки.
Никольский: Познакомьтесь. Это Игорь Орловский. Это Оля — подающая надежды актриса.
Оля: Ну, какая я актриса, я еще ничего не умею.
Орловский: Не умеешь – научим, не хочешь – заставим. Одри Хепберн тоже вначале ничего не умела. Да вы не бойтесь, я не кусаюсь.
Оля: А вы настоящий режиссер?
Орловский: А что, не похож?
Оля: Нет, просто я впервые вижу живого режиссера.
Орловский: А мне нравится ваша наивность. Это как раз то качество, которого нет у современных актрис.
Никольский: Игорь, чай, кофе?
Орловский: Потанцуем! Но если серьезно, то – молоко. У тебя молочка не найдется?
Никольский: Молока?
Орловский: Да, люблю молочко. Нам, режиссерам, за вредность полагается. Работа, знаете, тяжелая — мышей ловить. За день так накувыркаешься, что к вечеру в сон клонит. А по ночам у нас, да будет вам известно, самая работа.
Оля: По ночам?
Орловский: Да, наивная моя девочка, по ночам у нас самое творчество начинается. Такие замыслы рождаются — аж искры из глаз летят!
Никольский: Молока нет. Есть коньяк французский.
Орловский: Я пью только «Remy Martin» XO.
Никольский, доставая бутылку, разливая по бокалам: Как же, как же. Напиток должен соответствовать замыслам. Жизнь прекрасна и удивительна, если выпить предварительно!
Орловский встал, поднял бокал: За то, чтобы нашим работам достались крепкие пьедесталы в искусстве, а нашим друзьям – устойчивые министерские кресла. И тогда они позаботятся о наших «постоянных должностях».
Никольский: В искусстве на постоянную должность может рассчитывать только один человек — ночной сторож.
Оля: А политики вряд ли станут заботиться о художниках. Им это ни к чему. Каждый политик должен заботиться о больницах и тюрьмах, потому что он рано или поздно попадет в одно из этих мест.
Никольский: Ну и за здоровье само собой.
Орловский: Нет, Володя, в жизни художника главное не здоровье — главное бессмертие! Знаете, Оленька, кельты так верили в бессмертие, что у них можно было занимать деньги, с тем обещанием, что возвратишь их в ином мире. (поглядывает на Никольского, тот морщится).
Оля вздыхает: Жаль, что бессмертие стоит нам жизни.
Орловский: Кстати, Володя, в городе чего-то не хватает. Где памятники? Я тут по проспекту проезжал, парочки не досчитался.
Никольский напряженно: На реставрации.
Орловский: А, может, они тю-тю…
Оля: Что значит тю-тю?
Орловский: Сбежали. А че им тут делать? На Горького птицы гадят. Можно и обидеться. Колоса, наверняка, трасянка напрягает. Ну, а Ленину сам Бог велел уйти после окончательной неудачи реализации его утопических идей.
Оля шепотом Никольскому: У него, кажется, хвост торчит из-под пиджака.
Никольский: Тебе показалось.
Оля: А давайте про кино. Над чем вы сейчас работаете?
Орловский: Замысел новой картины у меня давно созрел. Вот только актрису на главную роль не могу найти.
Никольский, указывая на Ольгу: Да она перед тобой.
Орловский: А что, чем черт не шутит? Оленька, вы не боитесь, что я вас съем?
Оля: Нет. А что это у вас там — хвост?!
Орловский: Где? (Вертится, пытаясь схватить себя за хвост). В самом деле — хвост! Ха-ха!..
Никольский: Игорь, опять твои шуточки!
Орловский: Люблю поприкалываться. Ну-с, Оленька, чем будете удивлять? Может, споете? Володя говорит, вы прекрасно поете.
Никольский: Действительно, может, споем? Дуэтом. Только мы не репетировали давно.
Орловский: Пустяки! Обожаю импровизации! Настоящий артист обязан уметь импровизировать. Вот как я, например.
(Достает у Оли из кармана цветок, надевает ей на палец кольцо).
Оля: Ой, что это? Настоящее?
Орловский: Пустяки. Реквизит. Вот сыграете главную роль в моей новой картине — подарю вам настоящий перстень с бриллиантом. А пока – песня! (передает гитару)
Оля начинает. Владимир подхватывает.
* * *
Я пришла к тебе морская.
Просто дождь стучал по лицам.
Ты стоял, рукоплеская.
Ты подумал: «Вот ведь птица».
Только я была не птица.
И не рыба. И не кошка.
Я была морская львица.
Тихо села на окошко.
И загадочно на ветер
Целый вечер просмотрела.
Ты вокруг поставил свечи.
И чертил окружность мелом.
Ты хотел меня оставить
То ли в доме, то ли в сердце.
Только я совсем другая.
Просто песнь для иноверца.
Растворилась на окошке
То ли рыба, то ли птица,
То ли львица, то ли кошка.
А тебе, мой друг, не спится.
Исчезать и появляться
Мне назначено судьбою.
Просто встретились однажды.
Просто встретились с тобою.
Орловский: Браво! Браво, Оленька! А кто автор слов?
Оля: Володя. Владимир Петрович.
Орловский: А Володя, оказывается, еще и стихи пишет?
Никольский: Есть грешок.
Орловский: Так вот значит, какая у тебя Галатея?
Никольский: Она не Галатея, я не смогу ее разбить.
Орловский: Не сможешь ты, сможет она. Се ля ви.
Никольский: Она — ангел.
Орловский на ухо Никольскому: Ангел с блядскими глазами. Но природа щедро одарила ее красотой. Жаль, что на этом подарки кончились.
Никольский: Что ты сказал? Повтори! (Хватает его за грудки, бросает на пол ,кажется, он сейчас его убьет..)
Оля бросается разнимать: Мальчики, тихо! Вы перебрали! Все хорошо. Просто коньяк ударил в голову.
Орловский встает, отряхивается: Ольга, не волнуйтесь. К Вам эта драка не имеет никакого отношения. Мне пора. Я тут достал приглашение на прием в американское посольство для деятелей культуры, если получится — приходите. (Положил на стол конверт). А мне пора мышей ловить, ха-ха, милый ангел… (Уходит).
Никольский тяжело дышит.
Оля, обнимая Владимира: Ну, зачем ты полез в драку?
Никольский: Мы тут поспорили, что такое: зимой и летом одним цветом.
Оля: Ну и?
Никольский: Оказалось, Малевич рисует пейзаж.
Оля: Разве искусство — повод для драки? У тебя такие известные друзья…
Никольский: Он не друг мне. Приятель.
Оля зажигает свечи: Так мы идем на банкет?
Никольский: Какой банкет?
Оля: Ну, деятелей культуры. Орловский пригласил (разглядывает конверт).
Никольский: Да какой из меня деятель! Опять буду не в своей тарелке.
Оля: Ты — член Союза художников. Там, наверняка, будет весело. Бесплатное угощение.
Никольский: Запомни: бесплатным бывает только сыр в мышеловке.
Оля: Глупый, это такой шанс на всякие удачные знакомства.
Никольский: Молодежь часто думает, что для успеха в жизни можно ничего не уметь, не знать и не делать — достаточно просто бухать с нужными людьми. И никто не задается вопросом, а с какого черта они будут с тобой пить, если ты ничего не умеешь, не знаешь и не делаешь?
Оля со слезами на глазах: Значит я ничтожество?
Никольский: Нет, малышка, ничтожество – это я, а ты – богиня!
Владимир обнимает Ольгу, целует, шепчет…
Никольский: Страшно уйти, но страшнее остаться.
Нежно целую подушечки пальцев.
Глажу твои надключичные ямки.
Строю-рисую воздушные замки,
Вдоль позвонков я блуждаю губами
И не гадаю, что станется с нами.
Я принимаю игру за основу.
Оля: Тише, любимый, ни слова, ни слова…
Гаснут свечи…
Затемнение
Сцена 14.
Слышен звук набора телефонного номера. Длинные гудки. Еще один набор. Разговор.
Тамара: Алло Саша?
Александр: Привет, Томочка!