Скульптор
Тамара: Ты не знаешь где этот абормот ваще трубку не поднимает всю душу из меня вынул и потом я скучаю мне бы поговорить с тобой а цветы твои до сих пор живы в вазе стоят так трогательно.
Александр: Володя, наверное, работает…
Тамара: Ага работает все заказы проворонил уже два месяца от него ваще денег не видела а тут еще с леночкой что-то неладное твориться она мне ни в чем не признается но я как мать чувствую а у ребенка диабет а этот ваще ничего и потом (в голосе слезы) я у него в мастерской такое нашла я бы тебя хотела ну хоть увидеть что ли а ты бы с ним короче.
Александр: Прости, я ужасно занят и давно у Володи не был… Думаю, они, в смысле, он… в мастерской.
Тамара: Ладно спасибо поняла извини…
Сцена 15.
Рассвет.
Никольский оживает в объятьях Ольги. Шепот.
В мастерскую врывается Тамара.
Тамара: Я так и знала.
Оля натягивает на себя плед: Извините. А вы кто?
Тамара начинает истерично смеяться.
Никольский в семейных трусах.
Оля хочет убежать переодеться.
Тамара останавливает ее: Нет уж куда уж давайте всей семьей чай пить с утра а что еще с утра делают Оля или как вас там зовут ваще?
Никольский, надевая рабочий халат: Тома, отпусти ее, нам нужно поговорить.
Тамара: Вот и поговорим втроем (крепко держит Ольгу за руку, та вырывается) Муж жена и любовница наша лучше всех.
Ольга дергается, вырывает руку, задевает рукой банку с черной краской, стоящую на полке. Банка падает, разбивается. Краска брызгает на Тому, Ольгу и Никольского, пачкает одежду, руки, ноги. Тома продолжает хохотать.
Тамара: Вот в грязь-то какую вляпались и все причем.
Никольский: Тома, успокойся. Это наше личное дело. Оля, оставь нас, пожалуйста…
Оля: Простите, извините, вы испачкались, мне пора…
Оля судорожно хватает одежду, одевается быстро.
Тамара достает из сумки и бросает девушке сорочку.
Тамара: И рубашечка ваша вот заберите слегка порвалась извините.
Оля удивленно: Но это не моя сорочка!
Тамара смеется еще громче. Ольга уходит.
Тамара неожиданно серьезно: Бесконечность не предел.
Осень может длиться вечно.
Я, отринув бездну дел,
Примеряю пояс Млечный.
Никольский: Я люблю тебя до звезд,
До луны, сто раз обратно.
Что серьезно – не всерьез.
Даже сны мне непонятны.
Тамара: Ненавижу!
Никольский: Ну, что ты, родная…
Тамара: Не-на-ви-жу!
Никольский: Я не бросаю тебя, милая…
Тамара: Я тебе не милая!
Никольский: Ну, прости… Я виноват…
Тамара: Ты виноват да ты предал меня! Я ли не закрывала глаза на твои измены? Ничего милый погуляй все образуется не важно где ты кончаешь важно куда ты возвращаешься спать!
Никольский: Тома…
Тамара: Ты не просто спишь с ней ты знакомишь ее с нашими общими друзьями это невыносимо мне звонят люди… (всхлипывает) Меня предупреждают а ты не являешься домой ночевать Леночка все поняла с ней что-то происходит она замкнулась в себе.
Никольский: Тома, не надо плакать! Чего ты хочешь?
Тамара: Ты должен немедленно ее бросить!
Никольский: Мне больно говорить, но я не могу… Я люблю ее. Это по-настоящему. Ты должна понять. Мы же с тобой двадцать лет вместе.
Тамара: Вот именно!
Никольский: Человек не должен приносить свою жизнь в жертву. Никому. Понимаешь? Мне тепло с ней…
Тамара: Выбирай: она или я!
Никольский: Она…
Тамара буднично: Будет время — зайди за вещами. (уходит, сгорбившись, мгновенно постарев лет на десять)
* * *
Мурлыкая, выходит кот.
Мефисто: Муррр… Ну, какой же ты урррод!
Никольский в бешенстве, снимая тапок с ноги: Что тебе надо, черт?!
Мефисто: Не прроизноси мое имя в суууе, муррр… Тупой уррод. Пошто жену обидел?
Никольский: Гад!
Мефисто: Сам знаю, что ты гад. Беги за ней. Может, еще не все потеряно. Столько лет, дочка, привязанность…
Никольский: Никуда я не побегу. Поздно. Что сделано – то сделано. Битая посуда не клеится. Привязанность не заменит любовь. Художнику важно любить!
Мефисто: Художник! Пустое место ты, а не художник. У тебя один есть шанс прославиться – сделать памятник Муррзику Ивановичу! А в противном случае жизнь твоя закончится банальной отслойкой сетчатки, алкоголизмом и безвестностью.
Никольский: Сгинь, нечистая сила!
Мефисто: Не понимаю я твоего упрямства…
Никольский бросает тапок: Сгинь, нечистая сила!
Мефисто, потирая бок: А за это ты еще ответишь, ррраскаешься еще! Больше я к тебе не приду!
Никольский: Куда ты денешься, нечисть?! Все, хватит, меня Оля ждет.
Сцена 16.
Вбегает возбужденная и деловая Оля.
Никольский: Малыш, ты где была?
Оля: В салоне. Прическу делала. Я на минуту – переодеться в вечернее платье. Орловский достал приглашение на банкет в американское посольство…
Никольский: Ты можешь не ходить туда?
Оля переодевается: Ну, как ты не понимаешь! Посольство, банкет… Там будут ТАКИЕ люди… Это же шанс. И потом Орловский обидится… Неудобно как-то. Человек так старался… И главная роль. Ты ведь сам хотел ее для меня.
Никольский: Я понимаю. Это шанс. Извини…
Оля ходит по мастерской и собирает свои вещи в сумку: Нет. Это ты меня извини. Я приеду, как только освобожусь. Ладушки, мой хороший?
Никольский: Я буду ждать… До завтра?
Оля: Не-е-т. Завтра у меня сегодня пробные съемки. Позвоню, как только освобожусь.
Никольский: А вещи тебе зачем с собой на банкете?
Оля: Домой заеду, брошу постирать. Ну, пока.
Никольский: Ты меня бросаешь?
Оля: Что за глупости, Володя!
Никольский: Я ушел из семьи!
Оля: Дурацкая шутка!
Никольский: Это не шутка – я хочу быть с тобой. Всегда!
Оля: Глупости! Ты зачем ушел из семьи?
Никольский: Я хочу быть с тобой!
Оля: О, Боже! Я уже не хочу. Извини.
Никольский: Что случилось?
Оля: Ничего. Большой, настоящий художник, Непризнанный, как и положено гению. Непризнанный даже мной. Потому что я – земная женщина, без божества, без черта в голове. Я просто хочу тепла, и оттого называю тебя Мастером, хотя совсем не понимаю твои скульптуры. Но в моих глазах, полных восхищения, разве что-нибудь прочтешь? А тебе не нужна женщина, ты хотел найти поклонницу своего дара, своей мужественности, своего величия:
Никольский: Ты меня еще любишь?
Оля: Володя, ты был прав. Скульптура романтична лишь на пьедестале. А будни ваятеля в каменной пыли, в сломанных и обкусанных от бессилия ногтях. (Оля смотрит на свои наманикюренные аккуратные пальчики). Нет. Это творчество не для женщин…
Никольский: Не понимаю…
Оля: Ты же сам говорил, что девушке лучше стать актрисой или певицей. Я буду актрисой, Володя. Я поняла, что это гораздо ближе мне, интереснее, понятнее, лучше. Слава актрисы найдет меня гораздо быстрее. Орловский утвердил меня на главную роль в своем новом фильме!
Никольский: Оля, это же я договорился.
Оля: Ты договорился, чтобы он осыпал меня подарками и предложил замуж?
Никольский: Ты не можешь быть продажной! Девочка моя!
Оля: Я не продаюсь! Но я сама куплю, что захочу.
Никольский: Но я же…
Оля: Ты беден, Володя. Беден и стар. Ты уже никогда не успеешь стать знаменитым!
Оля: Да, ладно… Мне не нужны твое бессмертие и твои стихи. Мне нужны дом, машина, мое лицо на обложках журналов и хороший регулярный секс. Все очень просто. А каким ты будешь любовником через десять – двадцать лет, когда я буду женщиной в самом соку? Неужели ты хочешь, чтобы я похоронила себя, ухаживая за стариком?..
Никольский: Что ты такое говоришь? Опомнись!
Оля: Это ты опомнись и посмотри на себя в зеркало. Старик. Я хочу, чтобы крепкий мужик хорошо пропахивал меня каждую ночь. Это нормально!
Никольский: Не уходи…
Оля: Не унижайся! Мне противно.
Никольский: Оля, ты убиваешь меня…
Оля: Это поэзия… Сейчас не умирают от любви. Извини, меня ждут…
* * *
Оля выходит из мастерской, прижимается спиной к ее холодной стене и кусает губы, сжимает кулаки, тихо воет…
Оля: Стерва, стерва, сука, ненавижу…
Сцена 17.
Никольский: Все ранят, любимые — добивают.
Скульптор достает откуда-то бутылку водки, начинает пить ее из горла, обливаясь, обжигаясь.
Неприкаянно бродит Никольский по мастерской, долгим взглядом смотрит на незаконченную скульптуру Ольги. Сдавливает ладонями ее лицо, уродует его. Крушит все подряд. Срывает фотографии Ольги со стен, обливает их ацетоном, поджигает. Взрыв. Полыхнуло пламя прямо в лицо скульптору. Он падает и остается лежать неподвижно.
Появляется Мефисто вместе со своими помощниками. Они подготавливают лицо скульптора к ритуалу снятия посмертной маски: обкладывают пленкой, разводят с водой гипс и заливают им лицо скульптора.
Огонь. Хаос маятником шатается по мастерской.
Мефисто дирижурует хором и оркестром. Звучит музыка оперы Стравинского «Царь Эдип», финал.
* * *
Слышно, как дверь мастерской забивают досками…
Конец первого действия
Действие второе
Сцена 1 (18).
Звучит песня:
* * *
в теплых ладонях отравлена пища
ты пригуби и окажешься нищим
только попробуй вина из бокала
мир улыбнется звериным оскалом
однажды
наши надежды кого-то ломают
планы зимы разрушаются в мае
камни за пазухой – рвется одежда
в небо стремиться ночами как прежде
нам страшно…
жизнь как наркотик с правом на вылет
каждая пуля в сердце остынет
поступью лисьей крадемся за светом
в кровь прогрызаем любые ответы
как волки
разные цели и разные люди
мимо друг друга спешим и не будем
вместе летать прячем блюзы улыбок
в горечи слов разбиваются глыбы
в осколки
* * *
Кто-то по-кошачьи влазит в мастерскую через окно… Это странное человекоподобное существо. Бомж. Он по-животному, хищно окидывает местность, осматривается, на полусогнутых ногах обходит помещение, ожидая удара в спину, по-шпионски обнюхивает каждый угол и понимает, что мастерская пуста, свободна. Первым делом бомж перерывает мастерскую в поисках еды. Находит остатки колбасы… Разгребает следы взрыва, сметает в кучу пепел…