Белый ангел с чёрными крыльями
Пашка: Что, тень старика Вассермана показала тебе все четыре пальца? Резко положительный сифон?
Нина: Пойдем на кухню.
Сцена 71.
Пашка и Нина на кухне. Пока Пашка откупоривает вино, Нина на плите подогревает воду с медом и дольками лимона, засыпает ложками специи – имбирь, гвоздику, корицу, мускатный орех, душицу, ваниль, потом вливает вино…
Нина: Ты прости меня. Я одна во всем виновата.
Пашка молчит.
Вот уже Нина разливает глинтвейн по бокалам, с бокалами они перемещаются в гостиную, где на столе в банке бегает хомячок.
Гостиная.
Нина и Пашка садятся на диван.
Нина: Почему мы не завели ребенка, Паша?
Пашка: Вот те раз… Хомяка ей уже мало…
Нина: Паша, почему у нас нет ребенка?
Пашка: Тебе есть чем его кормить?
Нина: Грудным молоком.
Пашка: До десятого класса?
Нина: Теперь уже не важно… У нас просто никогда, слышишь, никогда не будет ребенка…
Пашка: Еще нарожаешь…
Нина: Уже нет…
Пашка: Готично. Как ты себя чувствуешь?
Нина: Плохо. Температура, лимфоузлы…
Пашка: А головка не бо-бо?
Нина: Я люблю тебя.
Пашка: И это после того, как я застукал тебя в подъезде с каким-то мерзким козлом, который сразу сбежал?
Нина: Я не хочу об этом.
Пашка: А я хочу! Все вы, бабы, бляди! До одной!
Нина: Дурак! Он изнасиловал меня.
Пашка: Ну, конечно!
Нина, открывая шрам на шее: Видишь?
Пашка: Ну?
Нина: Он угрожал мне ножом, полоснул по шее.
Пашка, осознавая суть произошедшего, но не желая принять реальность, кричит: Ложь!
Нина: Дурак! Нина вспоминает… На фоне воспоминаний продолжается диалог героев.
Сцена 72.
Зареванная Нина, с раной на шее, запачканная кровью возвращается в свою съемную квартиру, идет в ванну, чтобы смыть с себя грязь изнасилования, выходит обернутая огромным махровым полотенцем, садиться в углу комнаты и плачет… Разговор идёт за кадром на фоне диалога.
Нина: Ты бросил меня там, в подъезде, поруганную… Боже, как все это грязно… Не могу.
Пашка: Говори.
Нина: Я вернулась в квартиру, сидела в углу и выла. А хомяк все бегал в своей коробке и шуршал газетами.
Пашка: При чем тут хомяк?
Нина: Я ненавидела его копание в бумажках. Подошла и задушила в ладони, сломала ему хребет, а потом спокойно легла спать.
Нина подходит к коробке с хомяком и сдавливает животное в кулаке… Щелк…
Пашка недоверчиво: Задушила хомяка?
Нина: Я раздавила его из-за тебя…
Пашка: Готично. А что еще ты сделала из-за меня?
Сцена 73.
Снова действие происходит в гостиной.
Нина: Наутро я безутешно рыдала над его тельцем, завернула в платок и понесла к той бабе, над которой мы так потешались.
Пашка: Той, что живет у питомника и лечит хомяков за тыщу рублей рублей?
Нина: Ага. Она лечит за тыщу, а в питомнике один хомяк пятьсот стоит.
Пашка: И что?
Нина: Я отнесла ей мертвого хомяка, заплатила деньги, оставила на сутки, и на следующий день она вернула мне бодрого и здорового зверька.
Пашка: Она же его в питомнике взяла! За пятьсот!
Нина: Правильно.
Пашка: Ну, ты и дура. А пойти в питомник и самой купить нового хомяка слабо? Слабо бабло сэкономить?
Нина: Слабо. Ведь я хотела не нового, а старого оживить.
Пашка: Ребенок что ли?
Нина: Нет, конечно, просто иногда так хочется чуда. Я все понимала, но хотела себя обмануть.
Пашка: Да при чем тут хомяки? Они же мрут, как мухи…
Нина: Я тоже скоро умру.
Пашка: Дура.
Нина: Нет, послушай…
Пашка: Лучше ты послушай. Когда я был в детском садике, у меня был хомячок. Он издох, и я долго рыдал над ним. Потом слезы кончились, я взял кухонный нож, и посмотрел, что у него внутри.
Нина, затыкая уши: Ты врешь!
Пашка: Пришел папа и навтыкал мне за такие игры.
Нина: Этого не было!
Пашка: Я был наказан…
Нина: Неправда!
Пашка: А на просьбу купить мне нового хомяка папа сказал: «Я столько не зарабатываю, чтобы ежедневно снабжать тебя хомяками, урод»!
Нина: Этого не было!
Пашка: Почему не было? Всякое было. Еще на хомячка села моя первая теща. Так хомяк жопой накрылся.
Нина: Уходи.
Пашка: Ухожу. Только тебе будет одиноко.
Нина: Всем одиноко. Думающий человек не может быть не одиноким.
Пашка: Согласен. Я недавно продал твой портрет, с которым два года разговаривал.
Нина: А ко мне отчим пристает…
Пашка: Готично.
Нина: Недавно зажимал здесь, в гостиной.
Пашка: Значит, повод дала, шлюха.
Нина: Уходи.
Пашка: Ухожу.
Нина: И забери свою рубашку. Берет ее с дивана, кидает Павлу.
Пашка кидает назад: Оставь себе. На память.
* * *
В комнату входит Аркадия: Вау! Воссоединение святого семейства.
Пашка: Скорее, картина «Не ждали».
Аркадия: Возвращение блудного жениха в нашу обитель.
Пашка: Что нам радость нежданной встречи, по сравнению с блаженством долгожданного расставания!
Аркадия: Что за живность в нашем доме? Подходит к столу. Стучит пальцем по банке.
Нина: Мой хомяк.
Аркадия: Папка тебе вкатит по первое число.
Нина: Ой, боюсь!
Пашка: Ладно, девушки, сами разбирайтесь. Я ухожу.
Аркадия: Скатертью дорога!
Нина: И я уйду вместе с Пашкой!
Аркадия: Какое чудо! Дорогой Дедушка Мороз! Я очень люблю старшую сестру, но, пожалуйста, подари ей отдельную квартиру!
Пашка: Дед Мороз выполняет только сказочные желания! Например, чтоб ты похудела или от маразма вылечилась. А отдельная квартира — вполне реально. Вот вы все помрете, и будет у нас с Нинкой отдельная квартира!
Аркадия: Мерзкий альфонс!
Пашка: Готично! Французские слова знаешь!
Аркадия: Знаю. Вы тут прощайтесь, а я буду елку наряжать. Выходит из комнаты. Пашка подходит к Нине, обнимает ее, пытается поцеловать, она отворачивается, шепчет: Не надо, не надо. Уже ничего не исправить… Отталкивает Пашку, уходит в другой угол комнаты и стоит, не шелохнувшись, как ледяная статуя. В гостиную возвращается Слоненок, тащит за собой искусственную елку и корзину с новогодними елочными украшениями. Аркадия ставит елку на пол, начинает поправлять ветки.
Пашка: Между прочим, у твоей сестры день рождения.
Аркадия: У кого-то день варенья. У кого-то Новый год. Начинает наряжать елку.
Пашка: Что сестре-то подарила?
Аркадия: Себя.
Пашка: Готично. Только не маловато ли?
Аркадия: Достаточно!
Нина: Перестаньте ссориться!
Пашка Нине: Я могу уйти. Совсем, если ты так хочешь.
Аркадия: А еще ты можешь кучу сделать посреди гостиной.
Пашка: Могу.
Аркадия: Это же так оригинально!
Пашка: Необычнее, чем елку наряжать.
Нина: По-моему, Каша, ты помешала нам договорить.
Аркадия: Квартира большая. Договорите в другом месте. Ехидно. Где-нибудь на кровати. Мне нужно елку наряжать.
Пашка: Мне пора.
Сцена 74.
Прощание Пашки и Нины в дверях, в холле.
Пашка: Хочешь уйти отсюда со мной?
Нина отрицательно и грустно качает головой: Я не могу… Не могу даже объяснить…
Каша, выглядывая из гостиной: Ну, что же вы стоите в дверях? Не стесняйтесь, не стесняйтесь, идите в жопу!
Пашка Нине, кивая на Аркадию: Ты любишь ее?
Нина: Люблю. Просто у нее… возраст переходный.
Пашка: Какой переходный? Она же взрослая кобыла.
Нина: Детство затянулась.
Пашка: Мне пора.
Кажется, Нина в приступе нежности готова бросится Павлу на шею, но она не может себе этого позволить… и лишь кончиками пальцев касается его руки: Вспоминай меня… Пожалуйста…
Павел растерян, неловко отстраняет ее: Я позвоню, Нина…
Сцена 75.
Вечер. Скамейка у дома Нины.
На ней сидит замерзший, почти окоченевший Павел, курит, зло сплевывает сквозь зубы, бормочет: Почему у кошки хвостик? Я не знаю, я агностик.
Вадим возвращается домой, проходит мимо Павла, совершенно не обращая на него внимания. Он сжимает в руке брелок автомобильной сигнализации, проверяет, как она работает.
Павел бросает сигарету на землю, тушит ее ногой, догоняет Вадима и одним движением руки разворачивает его к себе: Ну, здравствуй, папочка!
Вадим: А-а-а, это ты.
Пашка: Отстань от Нины!
Вадим: Я что к ней приставал?
Пашка: Ты хотел ее трахнуть!
Вадим: Чего только не нарисует воображение алкоголика!
Павел хватает Вадима за грудки, шипит: Готично. А вот сейчас я тебе навтыкаю, тогда посмотрим, что нарисует твое воображение.
Вадим, отталкивая Павла: Хочешь бокс?
Павел пыхтит.
Вадим: Отстань, молокосос.
Павел шипит: Убью, сука.
Вадим: Ты щенок, не зарывайся. А-то ведь земля круглая, еще придешь милости просить.
Пашка: Отстань от Нины, понял!
Вадим пренебрежительно: Забирай ее со всеми пирогами. Не под замком чай.
Пашка: Вот и заберу.
Вадим: Забирай. Сегодня же.
Пашка: Сегодня я тебе морду поровняю. Бьет Вадима кулаком в лицо.
Вадим прикрывает челюсть руками: Совсем страх потерял, молокосос. Нужна она мне больно… Твоя Нина. Шалава.
Павел уходит.
Сцена 76.
Гостиная в доме Нины. Все тот же стол, накрытый для праздничного ужина, украшенная елка. За столом «святое семейство» — Нина, Аркадия, мать и бабушка. Не хватает только Вадима.
Аркадия открывает бутылку шампанского. Все подносят бокалы. Аркадия разливает шампанское. Чокаются: Чин-чин. С днем рождения!
Аркадия начинает петь, все подхватывают: Happy birthday to you! Happy birthday to you! Happy birthday, dear Nina! Happy birthday to you!
У Нины на глаза наворачиваются слезы.
Ольга: Ниночка, я хочу сообщить тебе радостную новость. Мы решили, что ты будешь жить у бабушки.
Бабушка частит: Деточка, это будет прекрасно. Мы чудесно поладим.
Нина: А как же космограмма?
Ольга, смеясь: Даешь совместимость назло всем астропрогнозам! Это наш с бабушкой совместный подарок тебе. И зимние сапоги. В твоей комнате. В большой коробке. От Gucci. Посмотри.
Нина: Спасибо, я потом.
Аркадия: За что ссылка в Сибирь? Пусть живет дома!
Бабушка: Она и так будет жить дома. Разве у родной бабушки – это не дома?
В гостиную входит Вадим с разбитой губой. Внимание всех тут же переключается на него.
Ольга всплеснула руками: Господи, что случилось?
Вадим зло: Упал. Ударился.
Аркадия: Ой, папка!
Ольга, вскакивая: Сейчас-сейчас, я сделаю тебе холодный компресс. Каша! Лед! Аркадия бежит на кухню.
Бабушка: Может, скорую?