Восемь лепестков розы.
Он. Нет! Нет! Нет!
Она. Не кричи на меня! Не смей со мной так разговаривать!
Пауза.
Она. Почему ты молчишь? Я тебе так противна, что не хочешь со мной даже поговорить?
Он. Хочу.
Она. Остроумно. Ну скажи тогда что-нибудь.
Микро пауза.
Он. Отстань.
Она (Истерически рыдает). Боже!!! Боже!!! За что? За что? Что я тебе сделала? Боже! Боже! Мамочки! Какой же ты жестокий!!!
(Он берет табурет и швыряет в окно. Звон. Окно вдребезги. Тишина. )
Пауза.
Она. Поцелуй меня, пожалуйста.
Он. Не хочу.
Она. Пожалуйста. Один только разочек.
Он. Я устал.
Она. Ну один. Легкий. Только разочек.
Он. Хорошо. (Быстро прикасается губами к ее щеки и отходит).
Она. Не-е-е-е-й, так не честно. Это не считается. Ты обманщик – лгунишка. Ты меня не любишь? ( Он молчит ). Не любишь? (С ужасом)
Он. Люблю. (Подходит и глубоко ее целует).
Она. Душечка, разумненький, хороший, обними меня еще раз (он обнимает и целует). Что теперь с котенькой мы будем делать?
Он. Что?
Она. Котенька скажет, как сильно-пресильно меня любит?
(Микро пауза).
Он. Хорошо.
Она. Котенька как меня любит?
Он. Очень.
Она. Хорошо. А как очень?
Он. Очень-очень.
Она. А котенька покажет, как это, очень-очень.
Он. Да.
(Он берет ее на руки, подносит к окну и выбрасывает. После задумчиво смотрит вниз. О чем-то, надо полагать, размышляет. И, вдруг, шагает следом за ней.)
ИТАЛЬЯНСКАЯ ИСТОРИЯ.
Жара. Очень узкая, очень итальянская улочка. Одновременно с противоположных сторон появляются двое худых.
Первый. Ты, идиот, отойди, пропусти меня.
Второй. Идиот, давай, давай, проходи.
Первый. Я тебе говорю, идиот, сделай шаг в сторону! Ты не даешь мне места.
Второй. Идиот, я уже совсем вжался. Куда я могу еще двинутся?
Первый. Найдешь куда, толстозадый идиот! Хоть сюда. В этот угол.
Второй. Ты что, совсем слепой, идиот. Не видишь, что он грязный? Да и потом, там балкон. Коленки и голова все равно будут торчать.
Первый. Мне придется тебя пристрелить. Но что теперь делать? Если я тебя пристрелю, то ты, безмозглый идиот, загородишь всю дорогу. Я вообще не выберусь отсюда.
Второй. Я тоже опаздываю. Но я как истинно цивилизованный и воспитанный сеньор, копошусь здесь с тобой, болваном и идиотом.
Первый. Знать бы, как тебя, безголового идиота, зовут и пропечатать в вечерних новостях, что такого низкопробного идиота нет не только во всей Сицилии, но и в Риме.
Второй. Я почетный гражданин своей Родины. А ты, ничтожество, безродный идиот, знай, мое имя звенит и звучит как Троя – почтенный сеньор Вучис.
Первый. Да, преидиотское созвучие, но знакомое. Уж не будешь ли ты, идиот, каким-нибудь моим дальним родственником! Меня зовут Парле Фручис.
Второй. Небывалый идиотизм! Не возомнил ли ты о себе, Бог знает что?
Первый. Вспомнил! Ты то мне и нужен (достает револьвер и стреляет во Второго) Дело сделано! Пойду, промочу горло ( уходит)
Второй (Охает. Защемленный, зависает между стенами).
Первый. (Возвращается с другой стороны) Идиотство… Идиотство… Идиотство! Ты еще здесь, проклятый идиот?! (Снова достает револьвер и стреляет).
Второй (Охает и висит).
Первый. Ты, вечный идиот. Не помнишь, как ты сюда входил?
Второй. Упри мои коленки, бессердечный идиот, в эту стенку. А то висеть на одних плечах больно.
Первый. Как ты сюда шел, скажи, скотинистый идиот, и я упру твои идиотские коленки.
Второй. У меня шок после огнестрельного ранения. Я ничего не помню.
Первый. Тогда виси.
Пауза.
Второй. Ты заметил, что мы не сказали «идиот».
Первый. Да, я об этом сейчас думал. Что это может означать?
Второй. Может быть, мы стали человечнее? Ведь мы что-то пережили вместе и сблизились.
Первый. Да, я тоже что-то такое чувствую. Но ты лучше говоришь, точнее. Я бы сказал, красивее. И вообще, ты молодец.
Второй. Я также рад. И при других обстоятельствах, сам понимаешь…
Первый. Да, конечно. Глотнешь? (достает флягу). Грустно мне чего-то. Может, взять и всплакнуть? Ты не против? Давай, и ты со мной, а то одному как-то… Когда-то я это делал с мамой Марией. Потом пришлось ее застрелить. Теперь не с кем, тяжело. Разрядки нет.
Возникает третий, толстый.
Третий. Эй вы, два идиота, долго собрались нюни пускать?
Первый. Это он о нас?
Второй. Не знаю. Скорее, наверное, нет. Не можем мы сразу, оба быть идиотами.
Первый. Ты уверен?
Второй. Да, это точно. Если хоть один из нас не идиот, значит, и другой не идиот. Потому что он говорит о двоих.
Первый. То есть, если один – нет, то двое не получаются?
Второй. Никак.
Первый. Тогда про кого он?
Второй. Про других.
Первый. И мы можем не обращать внимания?
Второй. Да, это не наши дела. Пусть те и разбираются.
Третий. Два идиота, я третий раз не повторяю, пошевелитесь.
Первый. Это точно не мы?
Второй. По крайней мере, ты не кажешься мне идиотом.
Первый. Честно говоря, и ты мне.
Второй. Тогда мы должны быть спокойны на это счет.
Первый. Я с тобой согласен.
Третий. Ну все. Мне это осточертело, два безнадежных идиота. (Достает револьвер, стреляет в обоих и поворачивает обратно. Первый и Второй охают. Первый повисает, защемленный между стенами напротив Второго).
Пауза.
Второй. Как это было глупо и жестоко с его стороны. Наверное, он идиот?
Первый. Да, он оказался полным кретином и идиотом. Глотнешь? (снова достает флягу.)
Второй. Не смогу, кажется, у меня прострелен желудок. Все выльется зазря.
Первый. Тогда и я не буду.
Второй. Нет, ты пей. Так ты покажешь, что мы не сломлены.
Первый. Без тебя не могу. Не лезет в горло.
Второй. Я настаиваю. Если я, конечно, что-то значу для тебя. (Снова возникает Третий, уже с другой стороны.)
Третий. Идиоты… Идиоты… Опять идиоты! Чертовы идиоты!! Проклятые идиоты!!! (Выхватывает револьвер, несколько раз стреляет в обоих и исчезает обратно).
(Первый и Второй охают, первый роняет флягу).
Пауза.
Первый. Ты прав. Лучше уткнутся друг другу в коленки. Так спокойнее.
Второй .Но кто теперь это сделает?
Первый. Может, поможет, это обделанный идиот?
Второй. Сомневаюсь, вряд ли. Он так туп и идиотичен. И потом, он очень быстро скрывается.
(Микро пауза).
Первый. Я, кажется, полюбил тебя, как брата. Я все время мечтал о брате. У меня были одни сестры, маленькие и надоедливые. Мне даже пришлось их перестрелять. А вот теперь я обрел брата.
Второй. Это очень трогательно, милый друг. Нет, любезный и дорогой брат. Хотя я все время мечтал о сестрах. Братья были старше и обижали меня, недостойно унижали мою гордость. Я бы сказал даже – личность. Но Вы снова возродили во мне веру в семью. Вы мой единственный и настоящий брат! Вы теперь отныне моя семья!
Первый. Прости…те…ты…вы… Я запутался и я плачу.
(Устало выбредает третий, с той же стороны, что и первый раз. Хрипит, шипит, жестикулирует, то ли выражая гнев, то ли покорность. Видит первых двух, рушится вниз. Колотится в нервическом припадке. Выхватывает револьвер, стреляет в них бесконечно. Приставляет дуло к своему виску, множество раз жмет на курок, но ни одного выстрела. (видимо, закончились патроны). Швыряет револьвер куда попало. Вскакивает, хватается за грудь и валится замертво).
Пауза.
Второй. Плачьте, не стесняйтесь. И зовите меня просто на «ты». Как будет удобно вам, единственный и любимейший брат мой.
(Первый рыдает).
Второй. Как Вы бесподобны и красивы в вашей невинности чувств и человечности! Почему же Вы не женщина? Я обожал бы Вас. Преклонялся перед Вами, небожитель, сошедший на мгновение с Небес и осветивший это пыльный прах ничтожности смертных. Будьте благословенны вовеки веков, сердце мое, аминь!
Первый. (Рыдает еще сильнее). Давайте скорее… Коленки хоть как, хоть чуточку ближе. Коснуться бы… Ведь отойдем же скоро… Хоть на миг… Брат! Братик! Родной!
(Пытаются придвинуть друг к другу колени, но безрезультатно. Если приблизились, то только на йоту).
Второй. Я чувствую, что черная гостья уже накрыла нас своим крылом, завернула в свой плащ. Но в эти последние секунды я светел и чист. Я дитя, я оптимист. Я, нет, мы, обрели попутчиков в нашей вечности! Так смело и радостно в дорогу! Дай руку мне, моя возлюбленная!
Первый. Весь твой! Я верю! Я за тобой! Путеводитель! Отец! Сын! Брат! Друг! Жених! Муж! Жена! Невеста! Любовь последняя и первая! Жизнь и смерть! Веди!
(Тянутся друг к другу руками и, чуть коснувшись, умирают).
ИСПАНО – ФРАНЦУЗКАЯ ИСТОРИЯ.
Очень французский интерьер
( На сцене лежит девушка, рядом пустой фужер и раскрытый чемодан).
Д. ( Внезапно пробуждаясь). Нет, не может быть … такой конец … такой конец … Что же это такое? Что это за порошки такие? Никакие. Или я бессмертна?
(Оглядываясь). Негодяй, он не соизволил прийти! Он все-таки не пришел!
Несчастный! Мерзавец! Ничтожество! Импотент! Все! Все! Все! Вся растратилась на него. Сошла с ума. А он! Он! Ненавижу! Подлец! Ничтожество!
Импотент! Импотент! ( Кричит во все стороны) (Пауза).
Нежненький, миленький, любименький, гаденький поросенок. Почему
больше не ласкамкаешь своего пусика – мумуленка? Или ты его забыл?
Он под дождиком промок, нагламатался гадостей. Горько в ротике и сухо на губках. Облизни их мой маленький котемочек. Ты моя Эйфелева башенка, приди, прикоснись ко мне, согрей меня, убери смертную влагу с моего лобика. Что я без тебя, без солнца и лучика моего?
Зачем ты заманил меня тогда в парке? Зачем щекотно шепотал на ушко? Папу, маму я бросила — к тебе ушла. Школу я бросила — к тебе ушла. Мисье Ферье, злой директор, закрыл меня, лямкать меня всю хотел. Зачем ты пришел и убил его? Зачем посадил меня в свое блестящее авто, такое блестящее, что ты глазки целовал мои, что б я могла их открыть.
Когда пришел Дидье за мной, старший брат мой, серьезный и хмурый, зачем и его ты убил? Зачем ты стрелял в него, не отпустил назад домой? Он ведь ползал в крови красный, за меня хватался. Я так тебя просила, но ты не слушал меня, а кричал, что любишь меня, что никто не возьмет у тебя ничего, а меня и тем более.